Стоит ли детей воспитывать? Может быть, их просто не надо портить?
Просмотров: 747, дата: 17.01.2015, автор: Людмила Запольских
И вообще, народу и без меня много. Мы даже направились к переходу, правда, уже несколько неуверенным шагом. Оглянулась – народ суетился, кто-то пытался звонить, очевидно, в скорую, кто-то проверял карманы лежащего, видимо, надеясь найти его телефон. Меня как раз и не хватало для полноты картины.
- В скорую позвонили? – cпросила, возвращаясь.
- Да позвонила, - стала объяснять мне женщина в шубе. – Но не так сказала, наверное... Потому что стали переспрашивать: «Пахнет спиртным?» Говорю: «Немножко». Ну, пахнет-не пахнет, ведь плохо человеку! Уже пятнадцать минут прошло, снова звоню, говорят, «на пьяных не выезжаем». Объясняю, что у него лицо красное, он не дышит, там дело не в алкогольном состоянии. Вроде обещали приехать. Тут же рядом…
Мы находились напротив храма, на остановке «Школа милиции». Отсюда 200 метров до городской больницы №1 и 500 метров – до больницы скорой медпомощи.
- А пульс есть? – крикнул кто-то.
- Да вроде есть, но слабый, – женщина нагнулась над дядькой.
Мужик лет 40 – на вид - не бомж, в потрепанной «аляске» и чистых, но уже мокрых джинсах, правда, не дышал. Лицо – нездорово багровое, возле носа и губ начало синеть. Медик из меня никудышный, но первую помощь в университете проходила. Несколько раз надавила на грудь, вытерла салфеткой ему губы, разлепила рот, дунула, не прижимаясь. И еще раз, и еще… Мужик вздохнул и раскрыл мутные глаза.
- Надо уши тереть, - сказала темноглазая девушка. – Помогает от инсульта. И руки.
Все бросились тереть уши и руки. Найденыш не сопротивлялся, даже попытался что-то промычать. Но тут же снова начал закатывать глаза. Почему-то я решила, что спать ему нельзя – все –таки первую помощь изучала давно, четверть века назад, да и не так, чтобы прилежно.
- Не спи! А то опять заумираешь! – стала его тормошить, и все дружно подхватили мой призыв, видимо, разглядев во мне специалиста по реанимационным мероприятиям.
- Надо его посадить, – решил кто-то. – А то уснет. И вообще, на снегу валяется, все, что было еще здорового, отморозит.
Почему-то из мужчин рядом оказался только парнишка в ушанке, похожий на студента. Схватил, поволок, я бросилась помогать. С остановки, не выдержав, подскочил мужчина:
- Женщина, надорветесь.
Общими усилиями усадили найденыша на скамью, не оставляя в покое.
- Ты где живешь? Где телефон? – по очереди задавали вопросы.
Мужик мычал, норовил улечься и даже попытался слабо махнуть рукой. Наша «скорая» не ехала, хотя мимо проскочили четыре машины, как позже сказала мне дочь. Может, они ехали кого-то спасать, а, может, просто на обед – время было подходящее. Мне как-то было не до того – я чувствовала свою ответственность за жизнь человека. Мы еще порылись в его карманах в поисках телефона, обнаружив все-таки «мерзавчик» и почему-то начатые женские тени для глаз. Но это было неважно - бомж, пьяный, бандит или вор – нам всем вдруг стало важнее, чтобы он выжил. Осталось нас, правда, меньше: мы с дочкой, женщина в шубе с мальчишкой лет восьми, темноглазая девушка и парень в ушанке. Остальные, по очереди, вежливо отпрашивались у соседей:
- Вы останетесь, да? А то бежать нужно…
- Ой, Женька, замерзнешь ты, и так в школу не ходим. Пойдем тоже? Из поликлиники идем. – объяснила мне женщина с мальчишкой. - Болеет.
Конопатый Женька твердо ответил:
- Нет, мама, надо остаться, помочь.
- А я вот зимой прошлой мужчине помогла, также вот упал, и пахло от него, а потом оказалось – преподаватель, друг умер, вот и выпил, с сердцем плохо стало, - вздохнула его мама. – Всякое же бывает, а ведь не юг у нас тут. Я работаю в благотворительной организации «Каритас», мы всем помогаем.
Я не выдержала и начала звонить знакомым, чтобы кто-то нашел телефон горздрава. Набрала номер полиции, где, как обычно, долго выясняли, как зовут меня, и только потом, что случилось. Вспомнив и про свои профессиональные обязанности, восхитилась - люди не уходили, хотя у каждого, наверняка, были свои дела. Мне показалось, что мы стали командой – неловко было бросать уже не только нашего найденыша, но и друг друга. На всякий случай велела дочке снять «команду» с нашим страдальцем на телефон.
Женя, член нашей команды
«Скорая» с бортовым номером 424 подъехала неторопливо – со времени моего участия в «реанимационных мероприятиях» прошло полчаса, а вызвали бригаду еще до меня. Из машины также неторопливо вышли дамы лет 35-40 в серой униформе. И первым делом бросились не к больному, а… к моей дочери. Одну удалось перехватить, направив нужным курсом – к больному. Нам было не до сюжетов с телефоном, который, кстати, как потом выяснилось, медик выхватила и удалила «командные фото». Дочь и не препятствовала. «Я испугалась, а ты была занята», - призналась она потом.
Тем временем разворачивалась сцена с «осмотром» больного. Не подходя к нему близко, врач брезгливо спросила:
- К этому вызывали? Ну пойдем, что ли…
Идти он не мог, да и вряд ли он ее слышал. Впихнул в машину нашего найденыша парень в ушанке. Водитель из «скорой» не вышел. Мы неловко суетились рядом, а студенту было тяжело, и он сумел усадить мужика только на пол, причем так, что одна нога вывалилась из двери. Врач, подтолкнув «лишнее» пинком, попыталась закрыть дверь.
- Вы что?! С какой подстанции?! - заорали мы всей командой.
- Я работаю, а не дурью маюсь! – пробормотала добрый доктор.
- Да что ж вы так-то, он же человек… - тихо сказал парнишка в ушанке.
И мы замолчали. Нам было стыдно. Нам, совершенно разным людям, совершим доброе дело, может быть, неумело, и, наверное, неграмотно, было стыдно, что с человеком обращаются, как со скотиной. На глазах наших детей.
- Почему они такие злые? А зачем тогда они там работают? – почти одновременно спросили своих мам 8-летний Женька и моя 13-летняя Ангелина.
Я не знала, что ответить дочери...
- Спасибо вам, – подавив всхлип, произнесла Женькина мама, обращаясь к нам всем, стоявшим, как оплеванные. – Я не верила, что у нас так много добрых людей…
Женьку мы напоследок щелкнули. Фамилию он просил не называть – болеет, в школу не ходит, не так поймут.
Мне давно не восемь, а на сорок лет больше. И тоже хочу спросить взрослых и умных людей, педагогов. Всех нас сделали такими именно вы: и нашу «команду»из людей разного возраста, и этих 35-40-летних медичек. Вы действительно думаете, что нужно воспитывать в детях – мероприятиями, нравоучениями и проповедями – некую абстрактную доброту? Чтобы они вышли на улицу, и все эти «моральные» лодки разбились о быт? Чтобы детей только раз хлестнули по щекам словами «дурью маетесь», и они поняли, что все школьные классные часы ничего не стоят? Чтобы врачам однажды объяснили про маленькую зарплату, и они возненавидели глупых неблагодарных человеческих тварей, которых зачем-то надо лечить? Я понимаю, почему не хотел уходить замерзший Женька и плакала Ангелина, не сумевшая сохранить фотографии. Потому что в каждом ребенке заложено понимание: мы – люди,и только мы можем помочь друг другу, только мы можем спасти мир. Наверное, Женькина мама – добрая, я – точно нет, остальные – не знаю. Но каждый из нас абсолютно четко понимал: если не я, то кто?И вообще откуда взялась уверенность, что детей надо воспитывать? Может быть, их просто не надо портить?
http://www.ug.ru/insight/476
- В скорую позвонили? – cпросила, возвращаясь.
- Да позвонила, - стала объяснять мне женщина в шубе. – Но не так сказала, наверное... Потому что стали переспрашивать: «Пахнет спиртным?» Говорю: «Немножко». Ну, пахнет-не пахнет, ведь плохо человеку! Уже пятнадцать минут прошло, снова звоню, говорят, «на пьяных не выезжаем». Объясняю, что у него лицо красное, он не дышит, там дело не в алкогольном состоянии. Вроде обещали приехать. Тут же рядом…
Мы находились напротив храма, на остановке «Школа милиции». Отсюда 200 метров до городской больницы №1 и 500 метров – до больницы скорой медпомощи.
- А пульс есть? – крикнул кто-то.
- Да вроде есть, но слабый, – женщина нагнулась над дядькой.
Мужик лет 40 – на вид - не бомж, в потрепанной «аляске» и чистых, но уже мокрых джинсах, правда, не дышал. Лицо – нездорово багровое, возле носа и губ начало синеть. Медик из меня никудышный, но первую помощь в университете проходила. Несколько раз надавила на грудь, вытерла салфеткой ему губы, разлепила рот, дунула, не прижимаясь. И еще раз, и еще… Мужик вздохнул и раскрыл мутные глаза.
- Надо уши тереть, - сказала темноглазая девушка. – Помогает от инсульта. И руки.
Все бросились тереть уши и руки. Найденыш не сопротивлялся, даже попытался что-то промычать. Но тут же снова начал закатывать глаза. Почему-то я решила, что спать ему нельзя – все –таки первую помощь изучала давно, четверть века назад, да и не так, чтобы прилежно.
- Не спи! А то опять заумираешь! – стала его тормошить, и все дружно подхватили мой призыв, видимо, разглядев во мне специалиста по реанимационным мероприятиям.
- Надо его посадить, – решил кто-то. – А то уснет. И вообще, на снегу валяется, все, что было еще здорового, отморозит.
Почему-то из мужчин рядом оказался только парнишка в ушанке, похожий на студента. Схватил, поволок, я бросилась помогать. С остановки, не выдержав, подскочил мужчина:
- Женщина, надорветесь.
Общими усилиями усадили найденыша на скамью, не оставляя в покое.
- Ты где живешь? Где телефон? – по очереди задавали вопросы.
Мужик мычал, норовил улечься и даже попытался слабо махнуть рукой. Наша «скорая» не ехала, хотя мимо проскочили четыре машины, как позже сказала мне дочь. Может, они ехали кого-то спасать, а, может, просто на обед – время было подходящее. Мне как-то было не до того – я чувствовала свою ответственность за жизнь человека. Мы еще порылись в его карманах в поисках телефона, обнаружив все-таки «мерзавчик» и почему-то начатые женские тени для глаз. Но это было неважно - бомж, пьяный, бандит или вор – нам всем вдруг стало важнее, чтобы он выжил. Осталось нас, правда, меньше: мы с дочкой, женщина в шубе с мальчишкой лет восьми, темноглазая девушка и парень в ушанке. Остальные, по очереди, вежливо отпрашивались у соседей:
- Вы останетесь, да? А то бежать нужно…
- Ой, Женька, замерзнешь ты, и так в школу не ходим. Пойдем тоже? Из поликлиники идем. – объяснила мне женщина с мальчишкой. - Болеет.
Конопатый Женька твердо ответил:
- Нет, мама, надо остаться, помочь.
- А я вот зимой прошлой мужчине помогла, также вот упал, и пахло от него, а потом оказалось – преподаватель, друг умер, вот и выпил, с сердцем плохо стало, - вздохнула его мама. – Всякое же бывает, а ведь не юг у нас тут. Я работаю в благотворительной организации «Каритас», мы всем помогаем.
Я не выдержала и начала звонить знакомым, чтобы кто-то нашел телефон горздрава. Набрала номер полиции, где, как обычно, долго выясняли, как зовут меня, и только потом, что случилось. Вспомнив и про свои профессиональные обязанности, восхитилась - люди не уходили, хотя у каждого, наверняка, были свои дела. Мне показалось, что мы стали командой – неловко было бросать уже не только нашего найденыша, но и друг друга. На всякий случай велела дочке снять «команду» с нашим страдальцем на телефон.
Женя, член нашей команды
«Скорая» с бортовым номером 424 подъехала неторопливо – со времени моего участия в «реанимационных мероприятиях» прошло полчаса, а вызвали бригаду еще до меня. Из машины также неторопливо вышли дамы лет 35-40 в серой униформе. И первым делом бросились не к больному, а… к моей дочери. Одну удалось перехватить, направив нужным курсом – к больному. Нам было не до сюжетов с телефоном, который, кстати, как потом выяснилось, медик выхватила и удалила «командные фото». Дочь и не препятствовала. «Я испугалась, а ты была занята», - призналась она потом.
Тем временем разворачивалась сцена с «осмотром» больного. Не подходя к нему близко, врач брезгливо спросила:
- К этому вызывали? Ну пойдем, что ли…
Идти он не мог, да и вряд ли он ее слышал. Впихнул в машину нашего найденыша парень в ушанке. Водитель из «скорой» не вышел. Мы неловко суетились рядом, а студенту было тяжело, и он сумел усадить мужика только на пол, причем так, что одна нога вывалилась из двери. Врач, подтолкнув «лишнее» пинком, попыталась закрыть дверь.
- Вы что?! С какой подстанции?! - заорали мы всей командой.
- Я работаю, а не дурью маюсь! – пробормотала добрый доктор.
- Да что ж вы так-то, он же человек… - тихо сказал парнишка в ушанке.
И мы замолчали. Нам было стыдно. Нам, совершенно разным людям, совершим доброе дело, может быть, неумело, и, наверное, неграмотно, было стыдно, что с человеком обращаются, как со скотиной. На глазах наших детей.
- Почему они такие злые? А зачем тогда они там работают? – почти одновременно спросили своих мам 8-летний Женька и моя 13-летняя Ангелина.
Я не знала, что ответить дочери...
- Спасибо вам, – подавив всхлип, произнесла Женькина мама, обращаясь к нам всем, стоявшим, как оплеванные. – Я не верила, что у нас так много добрых людей…
Женьку мы напоследок щелкнули. Фамилию он просил не называть – болеет, в школу не ходит, не так поймут.
Мне давно не восемь, а на сорок лет больше. И тоже хочу спросить взрослых и умных людей, педагогов. Всех нас сделали такими именно вы: и нашу «команду»из людей разного возраста, и этих 35-40-летних медичек. Вы действительно думаете, что нужно воспитывать в детях – мероприятиями, нравоучениями и проповедями – некую абстрактную доброту? Чтобы они вышли на улицу, и все эти «моральные» лодки разбились о быт? Чтобы детей только раз хлестнули по щекам словами «дурью маетесь», и они поняли, что все школьные классные часы ничего не стоят? Чтобы врачам однажды объяснили про маленькую зарплату, и они возненавидели глупых неблагодарных человеческих тварей, которых зачем-то надо лечить? Я понимаю, почему не хотел уходить замерзший Женька и плакала Ангелина, не сумевшая сохранить фотографии. Потому что в каждом ребенке заложено понимание: мы – люди,и только мы можем помочь друг другу, только мы можем спасти мир. Наверное, Женькина мама – добрая, я – точно нет, остальные – не знаю. Но каждый из нас абсолютно четко понимал: если не я, то кто?И вообще откуда взялась уверенность, что детей надо воспитывать? Может быть, их просто не надо портить?
http://www.ug.ru/insight/476
Другие блоги пользователя
- Мария Калужская, Екатеринбург: Не училки, а (высоко)классные дамы!
- Стоит ли детей воспитывать? Может быть, их просто не надо портить?
- Взгляни на мир с интересом
- Кунгурская ледяная пещера
- По Екатеринбургу ездит светящийся трамвай, в котором горожанам рассказывают об истории Нового года
- Мастер-классы со студентами из других стран
- В Екатеринбурге состоится "Вечер музеев": горожане смогут посетить бесплатные экскурсии и покататься на туристическом трамвае
- Чем заняться и что посмотреть с детьми в Екатеринбурге и Свердловской области?
- Артём Морозов, Москва: Возвращаемся к лучине: московские школы переходят от электронного журнала к бумажному
- Картины Михаила Лермонтова
Комментарии
#1 Эту историю я прочитала в "Учительской газете". Есть, о чём поразмышлять! Уверена,самое важное - быть внимательными к людям и миру, окружающему нас, доброжелательными, не проходить мимо нуждающихся в помощи. Начать нужно с себя и своей семьи!
Людмила Запольских, дата: 17.01.2015 в 21:37
#2 Да, давно известно, что лучшие воспитатели - это наши поступки, а не слова!
Валентина Федоровна Шайдурова, дата: 26.03.2015 в 19:48
Чтобы оставить комментарий, пожалуйста, зарегистрируйтесь и авторизируйтесь на сайте.
